(no subject)

...На самом деле это не так уж трудно. Ощутимо легче становится уже тогда, когда ты чувствуешь, как железные скобы, вделанные в скалу, поддаются под твоим непрестанным усилием. А уж когда они начнут отлетать одна за одной с печальным криком, как чайки в море, все потерянное вернется к тебе быстрее, чем ты смог бы представить. Годами, десятилетиями, тысячью за тысячей лет ты напрягал свои истощенные мускулы, не имея надежды, обладая вбитым в тебя от начала времен изначальным знанием – в этой битве нельзя победить, ты желаешь самого невозможного – но ты напрягал свои мускулы. Отчаяние за отчаянием… но ты победил.
Ты наконец это сделал.
Я тебе даже больше скажу. Как только они зашатаются, эти скобы, орел больше не прилетит. С него достаточно. Ворон ворону глаз не выклюет, а потому он терзал тебя там, где, ему казалось, больней всего – в печень. В место, куда складируют чувство вины и раскаяние. И все эти тысячи лет ты отстаивал свое право на no regret, ежеутренне отращивая свою печень заново. Только для того, чтобы вновь и вновь покормить его завтраком.
Он больше не прилетит.
И ты оторвешься от базальта, напоследок жалобно вопьющегося в твою спину всеми своими острыми сколами, и сделаешь первый шаг. Потом другой... Потом будет судилище, где некие всемогущественные сущности вывернут тебя наизнанку, припишут тебе, что было и чего не было, и вынесут приговор, обжалованью не подлежащий. Сначала будет очень херово. Как никогда раньше и уже, слава богам, никогда потом. А после, ну что ж, притерпишься.
Поймешь свое право.
Поймешь свое право вышагивать по земле, благоухая паленым мясом с плавящихся в огне ладоней, роняя лепестки пламени вниз, в раскрытые руки других людей. На счастье и на погибель человечеству. Уж как там сами распорядятся. А ты, ты несешь им свет. Ты один знаешь, зачем. И почему. Потому что – да ведь ты и не смог бы никак иначе.
Для того ведь и уходил – в отрыв.
А потом будет долгое путешествие… очень долгое восхождение на Олимп. Только ты один знаешь, как трудно было с него спускаться. Другие, изгнанные, летели как пташки. Или, напротив, прилетят обратно в один из будущих дней. Ты пройдешь в святилище, преклонишь колена пред алтарем и протянешь ладони, внося в костер свою небольшую искорку. И вот ты встаешь с колен, и ты уже – любимец богов, среди бесподобных – равный, и ладони твои – такие чистые, белые. И ты смотришь в лицо Вседержителя, и глаза твои полны слез, и вы улыбаетесь друг другу, да, улыбаетесь, улыбаетесь…
Знаешь… Как авгуры.