It takes zero courage to love you p3

[fish_n_lilies]

Не то было в свободное время, на улицах самого толерантного в мире города, всего каких-то пять лет назад.

Это был вечный бой, и в этом вечном бою я вечно проигрывал.
Давайте не будем забывать, что в паре кварталов от моего дома храбрые воины-пограничники распылили перцовый спрей в лицо трансгендерной женщины, и избили ее ногами, пока она находилась в беспомощном состоянии.
А мне предстояло только собачиться.
Практически со всеми, с кем я имел несчастье говорить в ситуации, когда мне они нужны больше, чем я им. За одним счастливым исключением - моей квартирной хозяйки (очевидно, что я ей нужен, как минимум, не в меньшей степени, чем она мне, но я ей все равно благодарен). С каждым. С водителем в автобусе. С продавщицей в супермаркете. С врачом в поликлинике (ой, про врачей вообще лучше не надо). С провизором в аптеке. С несчастным эфиопом, вернувшимся из того самого Нью-Йорка, кстати, и решившим, что он у себя дома может безнаказанно доебываться к прохожим (был избит полуторалитровой бутылкой сока по заднице).
Вот просто всем буквально было дело до моего гендера. И спускать мне "необоснованную" претензию никто не собирался. На минуточку, в иврите не существует нейтрального обращения, позволяющего избежать определения гендера собеседника, или даже говорить о нем неопределенно в третьем лице. У нас даже младенцы гендерно сегрегированы, и это очень невежливо, обращаться к ним не в том роде. Заметьте, я к тому времени адаптировался настолько, что примерно в половине случаев люди сами обращались ко мне в мужском, и у нас не было с ними никаких проблем. Соответственно, в обратном случае достаточно легко "вообразить" себе, будто я говорю правду, поправьтесь, пожалуйста, и дальше нам с вами общаться будет легко и приятно.
Но нет.
Шли на конфликт.
Делали вид, что они глухие, и специально утрировали обращение. Приходилось поправлять каждый раз, еще и еще. Это, кстати, практически нереально сделать в ситуации, когда это они тебе тут нужны, и не ты им, тем более, в интеракции, которая предполагает обмен всего двумя-тремя фразами. Раздражаются и обрывают разговор. Идешь на грубость уже. Картинно обижаются. Или начинают откровенно издеваться, а что ты им сделаешь?
Не каждого же можно отлупить бутылкой по заднице.

Разумеется, ходишь такой озлобленный, флешбеки, как у Рэмбо-первая-кровь, никому не веришь.
Ждешь, пока шарик повернется, и невозможное сделается возможным.
Ждешь и не сдаешь свои рубежи.

И знаете, в последнее время шарик таки повернулся.
ЛЮДИ СТАЛИ НОРМАЛЬНЫЕ. Господи, даже в конфликтной ситуации не достают аргУмент из широких штанин и не пытаются оттянуть меня по лбу. Стало вежливым просто спросить в начале разговора, или обратиться в двух родах, подождать подтверждения и больше не возвращаться к этой теме. Я снова становлюсь милейшим человеком, тем, кто любит перекинуться парой доброжелательных слов с кассиром, с прохожим, с соседом в автобусе. Становлюсь гражданином своей страны в той же мере, в какой и другие граждане.
Мне бы хотелось, конечно, не этого. Лучше всего, чтобы этого конфликта, этой задачи не было вообще, изначально. Чтобы у меня было здоровое тело и нормальная обычная жизнь.
Но этот вариант следующий после лучшего. Всем очевидно, что я транс, но никого это (кроме меня) не парит. Спрос с меня ровно такой же, как со всех окружающих, и с них по отношению ко мне не меньший и не больший.
За что боролись, на то и напоролись, и слава богу.
Вот этот переход к нормальным отношениям с обществом, он происходит буквально в эти недели, прямо на моих глазах, ушах и прочих органах восприятия.
И это поразительно.

Ответственность за этот поворот несем, конечно, не мы, не поколение Бака Энджела. Это пришли, и громко сказали "нам тоже больно" современные трансгендерные дети. Великие Сакральные Дети, чьи родители, наши с Баком ровесники, готовы выслушать, готовы поверить, готовы поддерживать своего ребенка и не готовы сдавать его на съедение никакой Системе. За последние годы число только американских детей, обращающихся в клиники гендерной терапии, выросло в несколько раз.
Их, нас, не стало больше.
Просто они, мы, не готовы больше молчать. Утираться.
И умирать молча.
И общество, трясущееся над своими детьми под девизом "лишь бы живо было", больше не готово их, а с ними, уж так получилось, и нас, убивать. Не готово набрасывать их жизни на вентилятор.
Но это произошло, в том числе, и потому, что мы, такие, как мы с Баком, нелепые клоуны в череде таких же нелепых переломанных клоунов, в свое время подставили руки под этот вентилятор, чтоб его, сука, заклинило, и заляпали всех причастных своим ебаным кетчупом.
У этих детей появилась возможность узнать о том, что изменения к лучшему достижимы, пускай и не той ценой, которую хотелось бы платить (до сих пор).
А в будущем станет еще лучше, и, возможно, появится полное и окончательное медицинское решение трансгендерного вопроса.