![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
(no subject)
Jul. 1st, 2019 02:29 pmСпрашивали любопытные Хлопонича <не самого бедного из помещиков>:
-- Сколько водки вы в день выпиваете?
Задумывался.
-- Не знаю-с,-- говорит,-- не считал. Да, полагаю, и счесть затруднительно. Ибо известно мне одно: закусывать я имею обыкновение, как вам известно, единственно сушеным горохом. Рюмка -- и горошинка. Стаканчик -- две горошинки. По положению. Так -- с утра мне жена горохом оба жилетные кармана полнехоньки насыплет, а к вечеру -- особенно в праздник,-- глядишь надо и повторить.
Протопоп тоже не считал количества поглощаемой сивухи, но имел другую примету. Дом у него был -- старые барские службы, подаренные собору под "поповку" <...>,-- длинный-предлинный дом,-- как фабрика, комнат с десяток, одна за другой. Стояли они почти без мебели, неприветные и пустые, но посреди каждой возвышался круглый стол, на столе -- поднос, на подносе -- графин, в графине -- водка, а подле -- одинокая рюмка. Закуска же, то есть черный хлеб и крошево из соленых огурцов, ставились лишь при одном графине -- в первом зальце, где протопоп принимал гостей. Отслужив обедню, остальной день протопоп проводил в том, что, заложа руки в карманы подрясника, маршировал насквозь всех комнат взад и вперед по длинному своему дому -- приостанавливался у каждого столика и выпивал. Закусывал же, лишь сделав полный марш туда и обратно. Обычною дневною порцией протопопа было -- чтобы графины иссякали впервые к вечерням, а вторично налитые -- по ужине, к отходу на сон грядущий. Но нередко выпадали дни, что опустошались и три перемены. <...> Так -- изо дня в день! Хлопонич и протопоп были ровесники. Хлопонич умер семидесяти пяти лет, протопоп -- восьмидесяти двух.
(Амфитеатров, "Княжна")
Причем, тут именно сивуха, а не очищенная водка. Менделей уже родился, но на бой пока не сгодился. Но поражает меня не это. Поражает не водка, а закуска, блин! Это в месте, которое описывается, как "крестьяне жили богато", в последние годы перед отменой крепостного права. В другом месте, которое тоже описывается как "крестьяне жили богато", уже в девяностые годы, крестьянка издевается над любопытствующими положением народа дворянами (у которых у самих мышь в кармане повесилась), шатающимися по деревне: "Это хорошо, что вы здесь гуляете, наши дети на вас насмотрятся, рты разинут, и тем уж сыты, можно их спать без куска хлеба укладывать, на ужин не тратиться!".
Богатые крестьяне, зажиточные. Это они хорошо живут, могут себе позволить кусок хлеба ребенку на ужин, хотя и экономии любой рады.
В тему можно вспомнить повесть Чехова "Мужики", которая, кстати, вышла диптихом с повестью "Моя жизнь" (это которая про "Маленькую пользу", где нищие дворяне, разжившись буквально полкопеечкой, пытаются школу выстроить для этих вот самых мужиков, для детей их, но понимания в их среде не находят) в 1897-ом году.
Там тоже про диету этих мужиков подробно рассказывается.
И сколько говна от своего же брата-либерала-народника бедный Чехов съел за свое "очернительство"...
-- Сколько водки вы в день выпиваете?
Задумывался.
-- Не знаю-с,-- говорит,-- не считал. Да, полагаю, и счесть затруднительно. Ибо известно мне одно: закусывать я имею обыкновение, как вам известно, единственно сушеным горохом. Рюмка -- и горошинка. Стаканчик -- две горошинки. По положению. Так -- с утра мне жена горохом оба жилетные кармана полнехоньки насыплет, а к вечеру -- особенно в праздник,-- глядишь надо и повторить.
Протопоп тоже не считал количества поглощаемой сивухи, но имел другую примету. Дом у него был -- старые барские службы, подаренные собору под "поповку" <...>,-- длинный-предлинный дом,-- как фабрика, комнат с десяток, одна за другой. Стояли они почти без мебели, неприветные и пустые, но посреди каждой возвышался круглый стол, на столе -- поднос, на подносе -- графин, в графине -- водка, а подле -- одинокая рюмка. Закуска же, то есть черный хлеб и крошево из соленых огурцов, ставились лишь при одном графине -- в первом зальце, где протопоп принимал гостей. Отслужив обедню, остальной день протопоп проводил в том, что, заложа руки в карманы подрясника, маршировал насквозь всех комнат взад и вперед по длинному своему дому -- приостанавливался у каждого столика и выпивал. Закусывал же, лишь сделав полный марш туда и обратно. Обычною дневною порцией протопопа было -- чтобы графины иссякали впервые к вечерням, а вторично налитые -- по ужине, к отходу на сон грядущий. Но нередко выпадали дни, что опустошались и три перемены. <...> Так -- изо дня в день! Хлопонич и протопоп были ровесники. Хлопонич умер семидесяти пяти лет, протопоп -- восьмидесяти двух.
(Амфитеатров, "Княжна")
Причем, тут именно сивуха, а не очищенная водка. Менделей уже родился, но на бой пока не сгодился. Но поражает меня не это. Поражает не водка, а закуска, блин! Это в месте, которое описывается, как "крестьяне жили богато", в последние годы перед отменой крепостного права. В другом месте, которое тоже описывается как "крестьяне жили богато", уже в девяностые годы, крестьянка издевается над любопытствующими положением народа дворянами (у которых у самих мышь в кармане повесилась), шатающимися по деревне: "Это хорошо, что вы здесь гуляете, наши дети на вас насмотрятся, рты разинут, и тем уж сыты, можно их спать без куска хлеба укладывать, на ужин не тратиться!".
Богатые крестьяне, зажиточные. Это они хорошо живут, могут себе позволить кусок хлеба ребенку на ужин, хотя и экономии любой рады.
В тему можно вспомнить повесть Чехова "Мужики", которая, кстати, вышла диптихом с повестью "Моя жизнь" (это которая про "Маленькую пользу", где нищие дворяне, разжившись буквально полкопеечкой, пытаются школу выстроить для этих вот самых мужиков, для детей их, но понимания в их среде не находят) в 1897-ом году.
Там тоже про диету этих мужиков подробно рассказывается.
И сколько говна от своего же брата-либерала-народника бедный Чехов съел за свое "очернительство"...
